Онохинский Химлесхоз

• 23 сентября 2018, 11:00
• Вера ФЕДОРОВА
• Краеведение

В советское время живица добывалась от Ленинграда до Владивостока, поскольку имела огромное значение для обороны страны. Как говорили, без нее ни самолет не взлетит, ни пушка не выстрелит, да и скрипка не заиграет – канифолить нечем будет.

О селе Онохино есть замечательные книги – "История села Онохино" Степана Суворова и "Нити времен", составленная общими усилиями жителей села. Совсем коротко в них говорится и о химлесхозе, занимавшемся в Онохино подсочным промыслом и оставившем на старых соснах наших лесов медленно зарастающие метки – "елочки".

Трест "Тюменьхимлес" также активно использовал богатые тюменские леса для сбора сосновой смолы – живицы. Участки химлесхоза были кочевыми и перебрасывались с одного места на другое. Так, из Ярковского района, когда закончилась в тех лесах сырьевая база – лес был изработан, в 1945 году в Онохино был передислоцирован Ярковский химлесхоз, контора которого находилась в Покровке.

Прибыл к нам химлесхоз со своими опытными работниками, с семьями. На санях везли оборудование, строения, жилье в разобранном виде, возы сена, кормов. За санями шли коровы на привязи. Уже здесь вновь прибывшие работники лесной промышленности ставили из промаркированных бревен временное жилье, бараки, сараи для производственных нужд. В лесах вдоль Пышмы организовались не только Онохинский лесоучасток, но участки Заречный, Головино, Лодочка, Анемийное, Кировский, Леваши, Успенский, Железный Перебор.

Местное хозяйство возглавил Иван Алексеевич Петров, переведенный сюда из Покровки. Выпускник Ленинградской лесотехнической академии, окончивший ее с отличием, он всю свою трудовую деятельность отдал лесной промышленности. Людей, имеющих академическое образование в данной сфере, в то время было не так уж и много, поэтому их берегли и на фронт не брали, как бы трудно ни было стране. Такие люди на своем месте делали много для обороны страны. И молодого Ивана Алексеевича, призванного в военное время в ряды Армии, вскоре отправили на лесной трудовой фронт.

Химлесхоз, довольно мощная в то время организация, имел свои конные дворы, потому что из леса никаким транспортом не вывезешь заготовленную продукцию, кроме как лошадкой. Имелись в хозяйстве лодки для перевоза. Рабочие сами изготавливали в бондарной мастерской тару – деревянные бочки. Имелась и своя кузница для изготовления инструмента. Но инструмент для оснастки приобретали в Белоярке. Была у химлесхозовцев и своя газогенераторная электростанция финского производства. Станция хотя и небольшая, но ее хватало для освещения всей заречной стороны села, домов работников лесхоза, школы, клуба. Позднее, когда появилась птицефабрика, она электризовала село.

Снабжение рабочих химлесхоза было централизованным – одежда и продукты поставлялись государством в отделы рабочего снабжения (ОРСы). Рабочие получали зарплату и карточки для отоваривания в ОРСах. На этой почве между рабочими хемлесхоза и колхозниками складывались довольно прохладные отношения, потому что колхозники имели вместо зарплаты трудодни, а от продажи выданной за год работы колхозом пшеницы могли купить разве что одно шерстянное платье. "Химлесхозовцы хлеб ели, а мы дранки", - вспоминает Алевтина Яковлевна Кононова, бывшая колхозница, которая, как и все колхозники, жила в то время огородным участком и небольшим хозяйством.

Многие бывшие колхозники, возвращаясь с фронта, шли работать в химлесхоз. Но своих работников правление колхоза туда не отпускало – на полях и фремах нужны были трудовые руки, котрых и так не хватало. В помощь колозу приходили и химлесхозовцы – вместе убирали хлеб и ремонтировали животноводческие помещения.

Но все же некоторые колхозники -  с трудом, с уговорами председателя – уходили из колхоза на более доходное, хотя и не легкое место. Виталий Иванович Петров, сын начальника участка химлесхоза, вспоминает, как в конце 50-х годов познакомился после возвращения из Армии с молоденькой дояркой Галиной, а в 1960 году они поженились. Как-то помогал он ей продать выданную колхозом за трудодни пшеницу. В то время молодому Виталию ничего не стоили закинуть в машину мешок пшеницы весом 80 килограмм. "Выручила Галина денег, - говорит Виталий Иванович, - а на них сумела купить только одно платье, шерстянное, красное, как сейчас помню. Стоило ли год работать? Я ее с колхоза-то еле уволил, Иван Павлович Суворов не подписывал бумагу."

И пошла Галина Андреевна работать сборщицей живицы, хотя этот труд не легче труда доярки. Сборщицы, в основном девчонки, собирали смолу в ведра. А смола гораздо тяжелее воды – 10-ти литровое ведро со смолой весило килограмм 20. И так 40 килограмм на коромысле тащит молоденькая девчонка по тайге до хранилки. "Бывало, по 4 километра носили ведра, - рассказывает Галина Андреевна, - идешь, идешь и бросишь ведра. Отдохнешь. Десять шагов пройдешь и снова бросишь. Пока светло, так и работали. Не легче, чем в колхозе, но материально лучше – деньги давали."

Трудна была и работа вздымщика, но ею в основном занимались мужчины. С ранней весны они начинали окорять деревья, уже по теплу делали на окоренных стволах сосен желоба и гнали ус, то есть делали на стволе нарезку в виде елочки, по которой стекала смола в установленную воронку. Уже из заполненных воронок сбрщицы собирали живицу в ведра и уносили в специально оборудованные хранилки: в земле выкпывались ямы, в которые устанавливались бочки для собранной живицы, а сверху надстраивался шалаш. И посейчас в лесах остались на земле углубления – следы тех хранилок.

На краю леса, на горке находилась смолокурка, сделанная еще в дореволюционное время. Это место, называемое Смолянухой, и сейчас каждый знает, а дети любят зимой прокатиться с горки на санках. Смолу гнали из старых сосновых пеньков, которые прежде взрывали. Это называлось заготовкой асмол, сох. Затем в смолокурке гнали из них смолу, скипидар. Смолой смазывали телеги, сани, колеса, а скипидар использовался в медицине.

Старожилы села вспоминают работника химлесхоза Тимофея Никифоровича Евдокимова, который был вначале шорником, затем заведующим обозом,  бондарем, вздымщиком. Называют вздымщиков Александра Степановича Аржиловского, Якова Ивановича Фугаева, Андрея Суворова, Лидию Пфайф, Федора Попадейкина, сборщиков Маргариту Попадейкину, Леонида Евдокимова, который пришел работать малолетним и трудился наравне со взрослыми, вздымщика и кузнеца Владимира Широкова, бондаря Григория Петровича Вальковского и других. Вспоминают строжилы и о том, что на самые трудные участки направлялись в основном высланные из г. Энгельса Саратовской области немцы.

В 1957 году, когда местный лес изработался, химлесхоз из Онохино передислоцировался в Станичное Исетского района.  Виталий Иванович Петров вспоминает: "Заречный лес для подсочки не годился и он заболел. Отец этого не учел, ошибся. И срочно пришлось прекратить это дело. Из заречного леса и дома стояли недолго – лет 30 простоит и гниет. Заречный лес почему-то слабый, малостойкий. То ли смолы в нем мало, то ли низинные места сказываются."

Начальник участка И.А.Петров в Станичное уже не поехал - прикипел душой к Онохино. Здесь оставался еще участок в бору у Карасевского болота, на котором остались работать трое или четверо вздымщков и сборщики. Продолжали работать бондарка и кузница, да старая лошадка Гнедко. В 1965 году Иван Алексеевич вышел на пенсию. С тех пор прошло более полувека, а лес до сих пор хранит следы той лесопромышленной деятельности. И до сих пор вытекает янтарными каплями  из зарастающих желобов живица – живительная влага наших вечно зеленых Припышминских боров.