В самом сердце Берлина

• 27 мая 2018, 11:00
• Владимир ПОРОТНИКОВ
• Краеведение

Рассказывая о штурме Берлина, о взятии рейхстага, об участии в этом нашего земляка из села Богандинское (Килки) Василия Ярунова ссылаются, как правило, на мемуары Василия Шатилова и Степана Неустроева. Однако волею фронтовой судьбы первым летописцем последних дней и часов войны стал 24-летний корреспондент дивизионной газеты «Воин Родины», бывший танкист – старший лейтенант Василий Субботин.

Фронтовой литописец

Он знал почти всех бойцов 150-й стрелковой дивизии, и его фронтовые блокноты с именами и фамилиями тех, кто дошёл до рейхстага, стали впоследствии основой знаменитой книги "Как кончаются войны", вышедшей в 1965 году. О ней восторженно отзывались крупнейшие писатели – от Николая Тихонова до Константина Симонова. А Ираклий Андроников прислал автору телеграмму: "Своей книгой вы давно уже в будущем, только люди об этом ещё не догадываются".

Субботин получал тысячи писем в свой адрес – большая почта была только у автора "Брестской крепости" Сергея Смирнова. С 1965 года, когда книга была впервые издана, автор работал над ней ещё 25 лет – чтобы никто, ничто не было забыто, чтобы стремительно мчавшееся время не превратило великую войну и штурм рейхстага в грандиозный миф.

1 мая 1945-го В.Субботин отмечает в своём дневнике: "Сегодня в дивизионной газете напечатана моя информация, в которой под заголовком "Знамя над рейхстагом водружено" сказано: "Вчера доблестные воины нашей части после ожесточённых уличных боёв овладели зданием германского рейхстага и водрузили над ним стяг Победы. Слава бойцам и офицерам – героям наступления, участникам этого исторического события".

5 мая вышел очередной номер "Воина Родины". На второй полосе газеты под заголовком, почти аналогичным процитированному выше, материал – "Знамя победы водружено". Читаем: "Наши подразделения штурмом овладели рейхстагом. Первыми в осиное гнездо немецкого фашизма ворвались бойцы подразделения, которым командует капитан Неустроев. В этой исторической битве неувядаемой славой покрыли свои имена Пётр Щербина (младший сержант, 1926 г.р.: о нём подробнее рассказывается в дневниковой записи от 29 апреля. – В.П.), Николай Быков (правильнее – Бык: позднее автор сам внёс поправку. – В.П.), Иван Прыгунов (15-летним пацаном был угнан на работу в Германию, затем его освободили; пройдя через фильтрацию, был призван в армию; как знавший мало-мальски немецкий язык привлекался в качестве переводчика. – В.П.), Василий Руднев, Кузьма Гусев, Исаак Матвеев, Съянов, Ярунов, Берест, Кантария, Егоров… Руководил этой блестящей операцией доблестный русский богатырь капитан Степан Неустроев. Слава героям, штурмовавшим рейхстаг!"

Позже, комментируя написанное, Василий Ефимович иронизировал по поводу "доблестного русского богатыря": "… капитан Неустроев был человеком крайне небольшого, скажем так, роста (167 см – В.П.) и, конечно, никаким не богатырём. Просто секретарь редакции нашей, никогда не видевший Неустроева, человек, занятый исключительно процессом издания нашей двухполоски, всадил в эту мою заметку доблестного русского богатыря, чем, я думаю, немало удивил, а может, и насмешил всех, кто знал комбата" (см. "Журналист", 1990, N 5, с.14).

23-летний (!) Степан Неустроев, командир батальона, за годы войны был много раз ранен, награждён орденами Александра Невского, Красной Звезды, Отечественной войны I и II степеней, медалью "За отвагу". Уроженец Берёзовска Свердловской области, он до войны работал токарем в тресте "Берёзовскзолото". На фронте с 1942-го: был лейтенантом, командовал ротой, затем батальоном. Боевое крещение получил под Демянском, воевал у стен Старой Руссы, прошёл с боями Латвию, Польшу, Померанию. После войны подполковник в отставке Степан Андреевич Неустроев жил в Севастополе, где и похоронен.

Любопытна запись В.Субботина, датированная 8 мая: "…Был вчера опять у рейхстага… Захотели сфотографироваться. Мы уже отмылись, чистенькими стали, можно сниматься, и – даже с веточками сирени в руках. Первые, сделанные в Берлине фотографии…"

Можно с большой долей уверенности утверждать, что известный снимок, где Василий Ярунов запечатлён стоящим на ступеньках рейхстага, был сделан именно в этот день. А поясная фотография позднее была репродуцирована на мраморном памятнике, установленном – вместе с мраморной же надгробной плитой – на могиле Василия Ивановича в селе Богандинское два года назад. Прежний памятник – скромный, из листового железа – был установлен на могиле Василия Ярунова в 1973 году.

Флаг Победы был в каждом отделении

"Перед тем, как идти в последнюю атаку на рейхстаг, солдаты разорвали наволочки немецких перин, сделанные из красного тика, - читаем мы в очерке известного журналиста "Известий" Эд.Поляновского "Первый над рейхстагом". – Кому досталось с метр и больше, кому – с носовой платок. С этими флажками и флагами они и устремились к рейхстагу. Солдаты разных полков и даже дивизий ставили свои флажки всюду – в окнах, на колоннах, в центре зала. Соответственно оформили и представления на звание Героев за водружение Знамени Победы.

Это было 30 апреля – штурм, бой, кровь и гибель. А через день – наступила тишина: Берлин капитулировал. В рейхстаг валом повалил народ – артиллеристы, танкисты, связисты, медики, повара…" ("Известия", 5.05.1995).

"Приходили пешком, приезжали на лошадях и автомашинах… Всем хотелось посмотреть рейхстаг, расписаться на его стенах. Многие приносили с собой красные флаги и флажки и укрепляли их по всему зданию, многие фотографировались… Приехали корреспонденты и фоторепортёры" (С.Неустроев, Герой Советского Союза). "Снимки попадали в газеты, и те, кто позировал, требовали потом себе звание Героя", - резюмирует Эд.Поляновский.

"Почти от каждого можно слышать, что он водрузил на рейхстаге флаг и что именно его флаг был самым первым… Был флаг, который поставили артиллеристы, было и "комсомольское" знамя. Очень много других флагов. В каждой роте есть свой… Первый, кто выскочил из траншеи на Одере. Первый, кто выскочил из окна "дома Гиммлера". Наконец, первый, кто выставил флаг…" (В.Субботин. "Как кончается война").

Целый год понадобилось для разбирательства политотделу 3-й ударной армии и политуправления 1-го Белорусского фронта. Лишь 8 мая 1946 года появился Указ Президиума Верховного Совета СССР "О присвоении звания Героя Советского Союза офицерскому и сержантскому составу Вооружённых сил СССР, водрузившему Знамя Победы над рейхстагом в Берлине": 1. Капитану В.И.Давыдову. 2. Сержанту М.А.Егорову. 3. Младшему сержанту М.В.Кантария. 4. Капитану С.А.Неустроеву. 5. Старшему лейтенанту Н.Я.Самсонову".

"…Кроме знамени политотдела армии мы имели ещё и красные флажки.., которые сделали сами солдаты. Флажков было много – на каждое отделение по одному, а то и по два. Все стремились быстрее ворваться в рейхстаг", - читаем в мемуарах С.Неустроева. Когда в десять вечера 31 апреля в рейхстаг прибыл полковник Зинченко, он первым делом попросил капитана Неустроева доложить обстановку.

"…Полковника интересовало Знамя, - пишет далее С.Неустроев. – Я пытался ему объяснить, что знамён много… Флаг второй роты Ярунов приказал выставить в окне, выходящем на Королевскую площадь…"

Какая радость – встретить земляка!

Среди воинов 150-й Идрицко-Берлинской ордена Кутузова II степени стрелковой дивизии, помимо Василия Ярунова, было по меньшей мере ещё двое богандинцев – Николай Калинин и Николай Пустовалов.

Командовавший дивизией генерал В.М.Шатилов в своей книге "Знамя над рейхстагом" пишет: "Часть подразделений, составивших первый эшелон атакующих, выдвинулась на Кёнигплац. В том числе 2-я рота первого батальона 756-го полка, которую возглавлял заместитель комбата капитан Ярунов. Штурм. Рота врывается в здание рейхстага одной из первых и ведёт там ожесточённый бой. Фашисты контратакуют. Стреляют фаустпатронами. В здании возникает пожар. Но наши бойцы мужественно идут через огонь".

"Мне не забыть, как мы встретились с ним (Василием Яруновым. – В.П.) в Берлине. И воевали вроде бы рядом, а вот до самой победы свидеться с ним не довелось, - вспоминал Николай Калинин. – Зато какая радость – в самом логове фашистов в светлые майские дни встретить земляка, односельчанина!"

Калинин во время решающих схваток на подступах к Берлину командовал стрелковым взводом. Позднее он вспоминал (см. "Красное знамя" от 8.05.1973), сколь ожесточёнными были наступательные бои: "Мы тогда преследовали две цели: боем разведать оборонительные укрепления противника и сосредоточить мощный удар нашей артиллерии и пехоты на главном Берлинском направлении. Мы выполнили свою задачу".

О штурме рейхстага рассказывал и Николай Иванович Пустовалов: он в звании старшего сержанта командовал тогда взводом.

"Мы вели бой прямой наводкой. В этом бою особенно отличился наводчик первого орудия рядовой Зинатта Гайсин, тюменец. В такой обстановке надо было быть предельно внимательным, собранным. Командую: "На первом этаже во втором окне справа пулемёт противника. Огонь!" Гайсин быстро находит цель, снаряд летит точно. Вижу "фаустника", уточняю цель, командую: "Огонь!" И снова огонь, огонь по этому зловещему серому зданию, в котором окопался противник…"

По-разному сложились судьбы наших земляков – бывших воинов 150-й стрелковой дивизии. Калинин и Пустовалов до конца своих дней жили в Богандинском. В Ишиме "бросил якорь" Иван Кучерин, в Тобольске – Максим Игнатов, в Тюмени – Михаил Мочалов.

В начале 1970-х при Тюменской средней школе N 7 был создан музей боевой славы. Ребята занимались поиском бывших воинов 150-й Идрицко-Берлинской стрелковой дивизии. Фотографии и материалы о воинах-богандинцах есть также в Тюменском областном краеведческом музее.

"Сожалею, что Берлин не штурмовал…"

В составе 150-й стрелковой дивизии воевал и бывший директор Успенского ССПТУ-1 Н.П.Захаров, закончивший войну в звании капитана. Будучи начальником артиллерии полка, он вспоминал один из памятных боёв 22 июня 1944-го – самого длинного дня года. Ровно три года прошло с того дня, когда гитлеровские войска по-разбойничьи вторглись на нашу территорию.

Едва был получен сигнал с командного пункта дивизии, которой командовал Василий Шатилов, тогда ещё полковник, как тишина раскололась от грохота артиллерии. "Обращённый к нам склон Заозёрной весь покрылся фонтанами земли, клубами пыли и дыма", - вспоминал Николай Петрович. После артподготовки с криками "Ура!", "За Родину!" бойцы пошли в атаку. Несмотря на то, что на стороне врага была и выгодная позиция, и значительное, почти двойное превосходство в живой силе и технике, высота была взята, сражение выиграно. С тех пор дивизия стала называться Идрицкой. Она участвовала в разгроме немецко-фашистских войск в Прибалтике, в освобождении Польши, в битве за Берлин, штурмовала рейхстаг.

В этих боях наш земляк уже не участвовал. Он, бывший главный агроном райсельхозуправления в Упорово, после окончания Тюменского пехотного училища прошёл с боями от Старой Руссы до Латвии. Там капитан Захаров был тяжело ранен и после продолжительного лечения комиссован.

Когда его друзья-однополчане сражались за Берлин, водружали над рейхстагом знамя Победы, он, инвалид войны, шагал по родной земле, за долгие четыре года истосковавшись по сибирским просторам. Грудь его украшали ордена Красной Звезды и Отечественной войны II степени, боевые медали.

Позднее бывший фронтовик заочно окончил Омский сельхозинститут, успешно защитил кандидатскую диссертацию. К ратным наградам добавились орден Трудового Красного Знамени, медаль "За освоение целинных земель", две медали ВДНХ.

Он разыскал многих из тех, с кем ему довелось воевать: Ивана Григорьевича Ерёмина (работавшего директором Успенской средней школы), Александра Нестеровича Мясникова, бывшего командира бригады Алексея Ивановича Негоду и, конечно же, генерал-полковника Василия Митрофановича Шатилова, автора широко известных военных мемуаров. С ним он долгое время вёл переписку.

"Сожалею об одном: о том, что после ранения мне не довелось штурмовать логово фашистского зверя – Берлин, - писал он позднее. – За меня это сделали мои боевые товарищи".

"Медсестра – статья особая"

"…Каждый день продвигаемся вперёд, а как легко на сердце, когда мчишься вперёд, чтобы быть ближе к полю боя, скорей оказать помощь раненому…" Эти строки из пожелтевшего от времени фронтового письма юной медсестры Ани Кочуровой, хранящегося в областном музее здравоохранения, нельзя читать без волнения.

В 1941 году, по окончании годичных курсов общества Красного Креста, Аня Кочурова, недавняя выпускница школы, была призвана в армию. Служила операционной сестрой, войну закончила в звании старшины медицинской службы в Берлине, где на стенах рейхстага оставила свою роспись.

Медсестра на войне – статья особая. Из тех фронтовичек, кому повезло (так ли уж повезло?) выжить, медсёстры – многими замечено – самые неразговорчивые, самые замкнутые, житейски неустроенные. О том, что многим из них довелось видеть и чувствовать, они не хотят вспоминать. Например, о том, как из-под раненых с перебитыми позвоночниками, совершенно беспомощных, приходилось выгребать кал; о том, как в склад с боеприпасами попал снаряд, и солдата, стоявшего на посту, опалило огнём и он тотчас же превратился в обуглившуюся головёшку, которая какое-то время в конвульсиях подпрыгивала по земле и лишь потом затихла; как попала в плен 19-летняя медсестра, а когда день спустя деревню, в которой она находилась, отбили, нашли её, посаженную на кол, с выколотыми глазами и обрезанной грудью, с седыми волосами; как однажды немцы перед своими окопами выставили в одну длинную шеренгу сапоги наших солдат с торчавшими из них отрезанными ногами…

Об этом много рассказано у Светланы Алексиевич в её пронзительной документальной повести "У войны не женское лицо": людям со слабым сердцем такое вряд ли можно рекомендовать для чтения. Аня Кочурова, как и тысячи её сверстниц, всё это видела своими глазами – к счастью, не сломалась, нашла в себе силы после всего пережитого вернуться к мирной жизни, стать женой и матерью.

В областном музее здравоохранения хранится красноармейская книжка Анны Фёдоровны – документ, сопровождавший её все долгие годы войны. Есть в экспозиции и сведения о том, как проходили мирные дни бывшего старшины. Почти двадцать лет, вплоть до ухода на заслуженный отдых, Анна Фёдоровна, тогда уже Карнаухова, проработала в родном Червишево, в местной участковой больнице. Активно участвовала в общественной жизни села, несколько раз односельчане избирали её депутатом сельсовета. Многое сделала А.Ф.Карнаухова для пропаганды безвозмездного донорства, участвовала, будучи членом добровольной народной дружины, в охране общественного порядка, помогала школьным педагогам в воспитательной работе.

…Скатала километры бинтов

Довелось побывать у поверженного рейхстага, постоять на его ступеньках и Евлампии Николаевне Романюк – старшей палатной сестре сформированного в Тюмени хирургического передвижного полевого госпиталя N 464. До войны она работала медсестрой в Каменке, в ряды Красной Армии была мобилизована, едва началась война. Вместе с госпиталем, располагавшимся в палатках и землянках, ближе к переднему краю, была на Центральном, Калининском, 2-м Белорусском и 1-м Прибалтийском фронтах.

Условий для оказания первой медицинской помощи не было никаких, но санитары делали всё возможное и невозможное, чтобы облегчить участь бойцов. Молодая сибирячка перевязывала раненых, помогала во время операций, которые зачастую проводились под обстрелами, под грохот взрывов. Руки её скатали километры бинтов, перестирали и перегладили десятки тысяч наволочек и простыней.

Домой Евлампия Николаевна вернулась только в октябре 1946-го в звании лейтенанта медицинской службы. На её гимнастёрке поблёскивали медали "За оборону Москвы", "За боевые заслуги", "За Победу над Германией", "За взятие Кёнигсберга"… Долго снились ей, пережившей страшную войну, её ужасы, кровь, бомбёжки, тяжелораненные бойцы – обожжённые танкисты, изуродованные пехотинцы… От жутких сновидений часто вскакивала по ночам, успокаивалась с помощью сердечных капель и снотворного.

Она вышла замуж, родила сына и дочь. До ухода на пенсию трудилась медсестрой в Успенской участковой больнице. Умерла в 2002 году, когда ей было 84 года.

…На Девичьем поле в Москве есть памятник медикам – героям Великой Отечественной, средства на который собирали всем миром. "Ему бы из золота быть! – писала Светлана Алексиевич. – Да он и есть из золота, только другой пробы, самой высокой, - из золота людской благодарности, людской памяти".

На рейхстаге расписался Жуков

Боровчанин Василий Абросимович Шабуров до войны трудился на рыбоконсервном комбинате в Ханты-Мансийске, откуда и был призван на фронт. Боевое крещение получил, будучи связистом, в Калининской области, был ранен. Затем – штурмовой батальон автоматчиков, и – снова ранение. Уже артиллеристом в составе противотанкового дивизиона участвовал в штурме Берлина. Приходилось отбивать до десяти атак противника в сутки. "Всего квартал не дошли до рейхстага, как поступил приказ: из пушек не стрелять! – вспоминал ветеран. – Но в разбитом гнезде Гиммлера мне всё-таки довелось побывать!" (см. "КЗ" от 9.05.1965).

Егор Гаврилович Доровиков служил в разведке, много раз ходил в тыл врага, чтобы привести "языка". День Победы встретил в Берлине, у поверженного рейхстага. После войны трудился на птицефабрике "Боровская".

…Днём 3 мая Маршал Советского Союза Г.К.Жуков осмотрел рейхстаг и центр Берлина, где только что отгремели бои. "У рейхстага Жукова встретили ликующие советские воины. Он тепло побеседовал с ними. Стены гигантского разбитого здания испещряли подписи тех, кто дошёл до Берлина. Расписался рядом с солдатами и маршал Жуков" (Н.Яковлев. "Маршал Жуков").

Потери Красной Армии в Берлинской операции превысили 102 тысячи человек…

***

Мы не знаем, вёл ли какие-либо записи о своём ратном прошлом отважный капитан Василий Ярунов – возможно, в его сгоревшем когда-то доме хранились драгоценные свидетельства непосредственного очевидца памятных для нас событий почти 75-летней давности. Булгаковское "Рукописи не горят", к сожалению, всего лишь метафора: увы, горят… Тем ценнее для нас даже самые крохотные крупицы знаний о далёкой войне, оставившей след в каждой семье.