Борки: кулацкая лихорадка

• 04 июня 2017, 10:00
• Владимир КАЛИНИНСКИЙ
• Краеведение

Сибирский крестьянин, не знавший крепостного строя, после столыпинской реформы в начале ХХ века укрепил свои позиции в аграрном секторе экономики. Даже после разрушительной Гражданской войны в Сибири были восстановлены дореволюционные объёмы поставки хлеба.

В 1924-1928 гг. отмечались активные закупки инвентаря, сельхозтехники крестьянами-единоличниками. Повсеместно расширялись посевы зерновых культур, шёл процесс восстановления заброшенных наделов. Крестьяне сдавали зерно государству в зачёт продовольственного налога, а излишки продавали. Казалось бы, только протяни государство руку помощи крестьянину, и вновь можно кормить Европу. Но Кремль вынашивал свой план реформ в деревне – коллективизация, раскулачивание и выселение миллионов семей крестьян в необжитые пространства таёжного Урала, в степи Казахстана и в северные регионы страны.

В стране началась кулацкая лихорадка невиданных масштабов. Многочисленные циркуляры призывали немедленно создавать колхозы, изгонять из деревень, гнобить тех, кто не желал идти в чуждое ему коллективное хозяйство.

Политбюро ЦК ВКП (б) издало постановление от 30 января 1930 года "О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации". Кулаком был объявлен крестьянин, кормивший хлебом всю страну. Да, имел он лошадей, коров, сельхозинвентарь и в достатке земли. Работал в поле от зари до заката, используя сезонных работников и оплачивая сполна их труд. Почему кормилец страны вдруг стал врагом, эксплуататором трудового народа и контрреволюционным элементом?

В ноябре 1929 г. Тюменский окружной исполком принял решение завершить коллективизацию в январе 1930 года, хотя рекомендовано было сделать это лишь к осени 1931-го. Тюменский округ, на то время входящий в Уральскую область, получил из Уралбюро ВКП (б) ещё один важный документ от 5 февраля 1930 года: "О ликвидации кулацких хозяйств в связи с массовой коллективизацией". По этому постановлению предлагалось незамедлительно найти и выселить из Тюменского округа 1500 семей. По всем сельсоветам передавались телефонограммы, текст которых не подлежал разглашению. Требовалось незамедлительно провести собрания комитетов бедноты и выявить на местах необходимое количество кулаков, указанное в телефонограмме. Именно так, по разнарядке, закрутилась дьявольская карусель раскулачивания, перемалывая миллионы и миллионы судеб.

Лишение зажиточных крестьян земли, имущества, средств производства проводилось с целью обеспечить нарождающиеся колхозы необходимыми ресурсами. Параллельно решался и другой вопрос: уничтожение альтернативы колхозу – чуждого для советской власти частного, единоличного хозяйства.

Из деревень Борки, Шешуково, Филиново и Мехрякова Борковского сельсовета выселять кулаков стали ещё в 1929 году. Фамилии многих жителей этих деревень мне приходилось видеть в списках лишённых избирательных прав, раскулаченных и высланных в спецпоселения на Урале. Лишенец, как называли тогда кулака, – это человек вне правового статуса. Крестьяне не имели в то время паспортов, а человек без паспорта и лишённый избирательного права как бы не существовал в тогдашнем Советском Союзе. На него не заводили даже архивного дела. Позднее, в 1947 году, органы НКВД спохватились и в спешном порядке начали "шить" дела ссыльным поселенцам. И с этого времени устанавливался запрет на доступ к делу на целых 75 лет. Поэтому, если кто-то пожелает узнать информацию о раскулаченных в 1930 г., такую возможность получит только в 2022 году. Мне, краеведу и журналисту, не помогло ни ходатайство газеты "Красное знамя", ни ссылка на Закон РФ "О средствах массовой информации". К части документов, касающихся раскулаченных из Борковского поселения в 30-х годах прошлого столетия, я так и не был допущен.

Если до образования колхозов в списки кулаков в первую очередь попадали действительно зажиточные крестьяне, имеющие мельницы, постоялые дворы, лошадей и десятки десятин земли, то с 1930-1931 гг. раскулачивали середняков и малоимущих. В зарождающие колхозы власть загоняла всех подряд. Кто не хотел добровольно записываться в колхоз, попадал в кулаки, а дальше – раскулачивание и высылка из родных мест в места не столь отдалённые. Для человека в деревне выбора не было.

Сначала крестьянина изгоняли из колхоза, приклеив на всю оставшуюся жизнь ярлык кулака, затем сельская налоговая инспекция налагала на него обложение для производства хлеба в индивидуальном порядке. Для инспекции не важно, что "кулак" к этому времени уже не имел лошадей, инвентаря, семян для посева своих заросших бурьяном полей. Подошла осень, а хлеба бывший колхозник, а ныне кулак не вырастил. Наёмный труд к тому времени был запрещён. Поэтому к нему на двор сразу же приходила комиссия из колхозников, членов сельского Совета, местной партийной ячейки и комсомола. По описи имущества домохозяина, составленной накануне раскулачивания, сельские пролетарии изымали всё, что было в доме, и сам дом для погашения налогов и сборов.

Что было дальше с раскулаченными? Как выносили приговор крестьянину? Вот "Выписка из протокола № 3 общего собрания колхоза "Памяти Ленина" Борковского сельского Совета от 06.02.1933 г. (стилистика его сохранена – В.К.): "Повестка дня: очистка колхоза. Слушали: Текутьева Ивана Александровича, как таковой имел связь с кулачеством, держал почту до вступления в колхоз. По социальному положению – середняк. Держал батраков. Постановили: тов. Текутьева И.А. исключить из членов колхоза как чуждый элемент". А дальше по накатанной дорожке: индивидуальные налоги, раскулачивание, а затем семья этого гражданина высылается туда, куда Макар телят не гонял. Нет "кулака" – нет проблемы…

А вот другой документ: "Архивная справка на Текутьева Михаила Ивановича, 1900 г.р., место рождения д. Борки, Тюменский район. На основании СНК и ЦИК СССР от 1 февраля 1930 г. выслан и прибыл на спецпоселение. Состоял на учёте в спецкомендатуре п. Урманный, Самаровского района. Состав семьи: отец Текутьев И.Е., 1872 г.р., – умер в 1933 г., мать Текутьева Ф.И., 1877 г.р., умерла в 1933 г., жена – Текутьева К.И., 1904 г.р., освобождена из ссылки 16.04.1954 г." Далее перечисляются два брата, Фёдор и Александр, и дети, Пётр и Тамара.

Из справки видно, что отец и мать Михаила Текутьева умерли в 1933 году в спецпоселении. Мы никогда бы не узнали истинную причину их смерти, если бы об этом не рассказали вернувшиеся из ссылки раскулаченные. Ссыльные находились там по 15-20 лет. Причину их смерти указывать в справках было запрещено. Умирали ссыльные от изнурительного труда на лесозаготовках и от истощения, а в документах рекомендовалось писать: паралич сердца, ослабление сердечной деятельности и туберкулёз лёгких. На лесоповале план на детей и стариков был 2-2,5 куба на человека, а взрослый мужчина должен был заготовить за рабочий день 3 куба леса. Если не сделал план, то срезали пайку хлеба и похлёбки.

Деревенские люди, не признанные виновными судом, отбывали наказание, словно зеки. У преступников положение было лучше: заключённый по суду знал свой срок, а ссыльный кулак – нет.

В поселенческие лагеря под пристальный присмотр вооружённых сотрудников ОГПУ раскулаченные семьи прибывали на бессрочную ссылку. Были случаи, что люди убегали из поселений, но их искали и в большинстве случаев возвращали обратно в тот же барак.

Сельсоветы в те годы работали без выходных, как и сами колхозы. Председатели колхозов, сельсоветов, секретари партячеек и местные вожди от комсомола не покидали границы населённых пунктов. Как правило, это были назначенцы, приехавшие в деревню от заводского станка: токари, слесари, формовщики. От них требовалось лишь строгое исполнение указаний окружкомов, райкомов партии, когда сеять, боронить и убирать урожай. Изучая документы по Боркам, я не встретил ни одной фамилии председателей колхоза, сельского Совета из местных жителей.

Приведу ещё один документ. Маленькая бумажка в несколько строчек решала судьбу человека. "Справка от президиума Борковского с/с Тюменского района. Гражданин д. Борки Манцуров Пётр Яковлевич действительно кулак. Эксплуатировал чужой труд: жила в батрачках Шопенкина А.И. и Шопенкин М. Мнение Президиума Борковского с/с таково: гражданин Манцуров П.Я. – элемент социально опасный и подлежит к высылке".

А вот ещё одно письмо от жителя д. Шешуковой, что была в 5 км от Борков. Алексей Никанорович Шешуков 9.11.1933 г. пишет заявление на имя секретаря Борковской партячейки ВКП (б) товарища Кортусова и председателя Борковского сельсовета товарища Трофимова: "Прошу Борковскую партячейку разрешить мне и моей семье на заработанные трудодни с 1 января 1933 г. получить хлеба за работу в колхозе "Пятилетка". Моя малолетняя семья нетрудоспособна, остаётся без куска хлеба. Разрешите мне получить из описанного моего имущества: шубу и дождевик, т.к. я остался голой (стилистика сохранения – В.К.) и выделите что-нибудь ребятам. Ребята спят на голом полу, и хозяйке выделите конфискованную стёжену кофту".

Теперь обратите внимание на другой документ. Прокурор г. Тюмени тов. Васильев 14 ноября 1933 г. пишет председателю Борковского сельсовета: "Ко мне обратился с жалобой гражданин Кортусов Алексей Никанорович и заявил, что его личное хозяйство признано кулацким и обложено сельхозналогом в индивидуальном порядке. Причём в обеспечении взыскания налога и других сборов произведено изъятие имущества, в т.ч. необходимая одежда. Разъясняю, что согласно положению о взыскании налога и налоговых платежей необходимая зимняя и летняя одежда, бельё и другие необходимые предметы домашнего обихода изъятию не подлежат. Следовательно, если эти вещи изъяли, их нужно возвратить".

В обоих документах одна фамилия – Кортусов. В одном документе он секретарь партийной ячейки, а через 5 дней – уже кулак и сам взывает к помощи прокурора…

Под молох кулацкой лихорадки попадали и бедняки. Вот справка, подписанная председателем Борковского сельского Совета и секретарём. "Характеристика на граждан: Шабанову Анну Яковлевну, Дубровина Григория Трофимовича, Созонову Варвару Ивановну и Текутьеву Прасковью Евгеньевну, которые по социальному положению бедняки-единоличники. Ко всем мероприятиям Советской власти относятся отрицательно. Все возложенные на них задания не выполняют. Поэтому заслуживают наказания со стороны судебных органов".

Большевики не считались с потерями сельского населения, и никто в России не знает точных цифр людских потерь за годы раскулачивания, потому что многие источники по сей день недоступны для исследователей.

Всего к 1934 г. в стране было раскулачено 4 млн человек. С 1930-1940 гг. в кулацкой ссылке побывало 2, 5 млн человек, из них 600 тысяч умерли от голода, а 90 тысяч скончались в пути следования. Зимние санные караваны на Север нашей области с раскулаченными людьми растягивались на целые километры. От стресса кормящие мамочки теряли грудное молоко, а взять в пути коровьего не представлялось возможным. Детишки умирали от холода и голода на глазах обезумевших родителей. Тогда умерших детей и стариков просто оставляли около зданий недействующих церквей. Люди надеялись на милосердие деревенских жителей и верили, что их родных предадут земле. Об этом факте мне рассказывала мама, Раиса Григорьевна Калининская, которая в своё время общалась с бывшими раскулаченными из Борков и близлежащих деревень. Мало того, с раскулаченных по пути следования лихие люди срывали одежду, отбирали узлы с жалким имуществом. Сопровождающие их вооружённые отряды ОГПУ не препятствовали этому мародёрству.

Из Борковского сельского Совета отправлено в долгосрочную ссылку несколько десятков кулаков. Паликарп Иванович Велижанин, эксплуататор чужого труда (так его характеризовали представители советской власти в Борках), владелец постоялого двора, был лишён избирательных прав во время коллективизации. Его семью раскулачили, а самого Велижанина расстреляли. Место и время его гибели неизвестно. Видимо, он попал по разнарядке в группу кулаков 1 категории, а они всегда шли под расстрел.

Передо мной ещё один исторический документ: "Протокол № 25 общего собрания членов Мехряковского земельного общества Борковского с/с от 15 апреля 1930 года. Всего на собрании тогда присутствовали 46 человек из 58 по списку. Всё, как положено, выбрали председателя собрания Кичакова С.И. и секретаря Соловьёва Л.А. Слушали: о Мехрякове Алексее Петровиче. В прениях выступили: Кокорина А.Н., Мехряков И.П., Кузьмин С.К., Алексеева Е., Вьюшков Ф., Скороходова, Шешукова и Криводанова А.М. Отзывы всех выступающих положительные. Постановили: подтверждая протокол бедняцкого собрания от 3.04.1930 г. № 17, общее собрание считает нужным обратить внимание вышестоящих организаций в лице Избиркома и РИК (а) о возвращении гр. Мехрякова Алексея Петровича из ссылки за неправильностью раскулачивания и обратить особое внимание на письмо ЦК ВКП (б) "О пересмотре списков лишенцев". Протокол подписали все 46 человек". В протоколе указано, кто расписался за неграмотных по их просьбе.

Этот уникальный документ истории нашего края подписали и будущие председатели колхоза им. Ворошилова в деревне Мехряковой Е.С.Кузьмин и его отец С.К.Кузьмин. О них я рассказывал читателям в газете "Красное знамя" за 21 июня 2016 года в материале "Староверы Сибири на фронте и в тылу". К сожалению, автор этих строк не располагает информацией, вернули ли из ссылки кулака А.П.Мехрякова. Важно, что в те страшные годы жители деревни не побоялись вступиться за своего односельчанина, раскулаченного и сосланного на бессрочное поселение…