Записки отпускника, или Лето на Донбассе. Часть 3

• 31 октября 2023, 09:11
• Станислав БЕЛОВ
• Общество

Житель села Перевалово Алексей Федорушкин больше года помогает участникам СВО, закупая для бойцов и доставляя необходимые им вещи. Этим летом вместе с ним на Донбассе побывали четверо его товарищей. Путевые заметки одного из них, тюменца Станислава Белова, мы предлагаем вниманию читателей.

Солдатское счастье

Проснувшись в шесть утра, отправляюсь на обследование территории. Блиндажи тут и там, "Урал" цвета хаки стоит в углублении, на лобовом стекле табличка "Орки" – видимо, вместо визитки. Разговорились с контрактником из Омской области – простой сибирский парень, позывной Медведь. В боях уже более полугода, сильно уставший, контуженный ("ВОГ на груди взорвался, я теперь плохо слышу на левое ухо") – одним словом, типичный солдат на передовой.

О чем говорили? О фронтовых буднях, из которых состоит жизнь обитателей этого леса. Солнце, Луна, Сапог – названия опорников составляют основу местной географии. Бои тяжелейшие, но линия фронта на тот момент почти не двигалась – типичная позиционная возня в духе Первой мировой.

Пленные попадаются регулярно, но их не так много – в украинской армии действует жесточайшая система контроля. "Недавно привели пленного, говорит, мобилизованный, воевать не хочет, как и большинство остальных. Спрашиваем: почему вы тогда не сдаетесь? А как, говорит, сдаться? В каждом подразделении есть идейный националист, который за всеми следит, а кто именно – неизвестно. Попробуешь сдаться – он тебя застрелит или сдаст СБУ, и еще неизвестно, что лучше. Отказников и колеблющихся ставят в первую линию – чтобы на виду были и жили недолго". Примечательно, что большинство пленных – деревенские жители, пригнанные на фронт по мобилизации. Все они говорят по-русски, в т.ч. между собой.

Делает свое дело и пропаганда, рассказывающая о "зверствах русских", с которыми поэтому нельзя иметь дело. "Взяли на днях пленного, привели в лагерь, он кричит: "Можете меня бить, резать, я к боли привык, ничего не боюсь!" Мы говорим, ты с ума сошел? – "А что со мной будет?" – "Командиру передадим" – "А потом?" – "В лагерь тебя отправят, война закончится – домой пойдешь. У тебя тут шансов выжить больше, чем среди своих". Страх гонит людей навстречу смерти, и они убивают в надежде выжить.

Все это время стрельба не прекращается, то приближаясь, то удаляясь от нас. Я уже начинаю различать некоторые звуки – вот отстрелялся пакетами "Град", а это миномет "Василек" выдал очередь из шести мин. Мой собеседник не реагирует даже на самые громкие разрывы – этот порог восприятия пройден уже давно. "Вот когда "Тюльпан" стреляет, надо сразу делать ноги – ответка быстро приходит. А это так..." – машет он пренебрежительно рукой, словно отмахиваясь от комара.

Святые угодники

В семь утра ребята один за другим выбираются из блиндажа. "Слышал, что ночью было?" Честно отвечаю, что спал как убитый, и тут понимаю, что эта фигура речи могла обрести реальность. "По нашему лагерю три прилета было в пять утра! Грохот такой, что все подскочили!" Что тут сказать? Если я за несколько дней так привык к канонаде, что перестал ее замечать, то что говорить о жителях Донбасса, живущих под обстрелами уже девятый год?

К этому времени Алексей передает доставленный груз бойцам и созванивается с другим отрядом – пора в путь. Мы должны встретиться у разрушенного торгового центра "Амстор", возле ресторана "Шале". Выезжаем из леса и несколько раз проезжаем Кременную во всех направлениях – здесь нет ничего подобного, а местные жители лишь разводят руками, оба названия они слышат впервые.

Возле СТО на окраине замечаю священника в черном облачении, сидящего в автомобиле. Здороваюсь, он дружелюбно откликается, и я завязываю разговор. Так выясняется, что передо мной отец Савва из деревни Червонопоповка, что расположена в аккурат между лесом и передовой. "Служил там, сколько мог, но после четвертого осколочного ранения решил все же перебраться в город, – поясняет он. – Сейчас живу тут недалеко, при обители".

Услышав про нашу проблему, отец Савва засмеялся: "Так это ж в Северодонецке! Вам туда, ребята". Благодарим нашего неожиданного помощника и выдвигаемся в путь, вновь проезжая через почерневшие кварталы Кременной и Рубежного, по насыпи возле взорванного моста с надписью на руинах: "Слава инженерным войскам России!"

Торговый центр находим быстро – его выдают разбитое остекление, черные интерьеры и огромная пустая парковка. Передаем ребятам груз и сразу отправляемся в путь. Я лишь на минутку заглядываю в "Амстор", чтобы оценить обстановку. В крыше зияет огромная дыра – видимо, след от прилета снаряда или ракеты, вызвавших возгорание. Рекламные вывески на руинах обещают "Люті вигоди" и "Обвал цін".

Останавливаемся неподалеку, на окраине лесного массива. С одной стороны виднеется кладбище, с другой – церковные купола. Устремляюсь к последним и попадаю в подлинную обитель тишины и покоя. Кроны деревьев защищают от испепеляющей жары, выложенные камнем дорожки приглашают к прогулке, церковные строения стоят нетронутые, словно здесь и не было никакой войны.

Делаю несколько снимков и замечаю двух женщин, оживленно беседующих поблизости – они явно здесь не случайно. Так я познакомился с активистами прихода Взыскания погибших. Улыбчивые и оптимистичные, они рассказали о буднях прихода, которому действительно повезло.

"У нас только бомба упала на строящуюся церковь, ее разрушило, да еще подстанцию разбило. С тех пор электричества нет, певчие во время службы мобильниками себе светят. Был пожар, огонь шел на храм, но поставили покровские ворота, и они защитили – огонь ушел в разные стороны. Все часовни вокруг города разрушены, а нам вот повезло".

Мне показывают, где хранятся церковные реликвии, и, поясняют, как спуститься в склеп к мощам священника, расстрелянного в 1918 году.

"У нас тут хорошо. Мамочки из города приходят, гуляют с колясками. Каждое воскресенье после службы накрываем стол и устраиваем трапезу из гуманитарки, какую получим – для всех желающих. Помогает ли РПЦ? Нет, пока ничего не получали".

Отец Георгий

Следующая точка – госпиталь в Сватово, для которого мы везем коробки с лекарствами и материалами. По дороге подбираем пассажира – мужчину с окладистой бородой, как выясняется, отца Георгия, священника Покровской церкви из села Новая Астрахань. Жизнерадостный и оптимистичный, он оживленно рассказывает о местной жизни, в которой, признаться, не много поводов для радости и оптимизма.

"В субботу настоятель монастыря послушание дал – коз пасти. Вышел в поле, а там самолеты летают, как по расписанию – утром за Кременную летят, к обеду – обратно. Низко идут – хоть за хвост хватай, тепловые ловушки отстреливают – козы врассыпную. Потом пушки начали бить, следом ответка пошла. Но это еще ладно – вертолеты вышли и давай карусель крутить, по восемь штук за раз. Грохот такой, что коровы в одну сторону рванули, козы – в другую, к утру еле всех собрал".

Очень опасны для местных мины, которыми благодаря системам дистанционного минирования, усеяны все окрестности. Военные также оставляют после себя множество сюрпризов. "На дачу недавно вернулся, шел по дорожке, велосипед рядом катил, вдруг в провод какой-то уперся – и сразу взрыв, – рассказывает отец Георгий. – Потом мне объяснили, что это мина-лягушка была – я проволоку задел, она выпрыгнула и взорвалась на уровне груди. Сказали, хорошо, что велосипед перед собой толкал, если бы под ногой взорвалась – ноги бы лишился".

Пытаюсь утешить его банальностями вроде "хорошо, хоть не зацепило". Дедушка широко открывает глаза и расстегивает ворот рубашки: "Как не зацепило? 21 ранение!" На груди чернеют крупные пятна – следы от ожогов и последующей санобработки. "Я потом попросил саперов проверить дачку. Они сначала по обочине постреляли – восемь мин взорвалось. Потом миноискателем прощупали – еще 36 штук собрали. Ночью ВСУ все поля вокруг засеяли – пушки специальные у них. Говорят, как ты тут вообще ходил, дедушка? А я два дня ходил как-то, господь миловал..."

Проезжаем Михайловку. "Видите крест на могилке около церкви? Настоятель отец Парфений, он в этом храме служил. Такой классный мужик был! В прошлом году 3 мая бабушку отпевали. Я еще в доме задержался, а он сел в машину и поехал – тут его залпом из "Града" и накрыло. Храм сильно побило, тут мы его и похоронили. В Новой Астрахани 9 мая в прошлом году в час ночи был прилет – сразу восемь покойников".

Интересуюсь, кто стрелял и зачем – вряд ли кто-то целился в церковь. "ВСУ стреляли. Они в госпиталь неподалеку целились, да промахнулись – попали в храм". На этой войне без правил госпитали – излюбленная цель для артиллерии, так можно зараз убить много военнослужащих, пусть даже и раненых.

Спрашиваем, как настроено местное население. "Да по-разному – в целом хорошо, но кто-то и хохлов ждет. Говорят-то все по-русски. Церковь всю перебаламутили – здесь Московский патриархат, а на Украине что попало. Когда Петя Порошенко свою балалайку привез – томос этот – начали всех давить, чтобы в его церковь переходили. Мой однокурсник в Виннице отказался, так год уже в тюрьме сидит, все зубы повыбивали, не знаю, жив еще или нет. Владыку Кременского из храма выкинули. Весело на Украине, весело..."

Высаживаем нашего попутчика возле храма, у которого погиб его предшественник, делаем пару снимков на память и снова в путь – по раскаленным грунтовым дорогам, объезжая ямы и салютуя встречным "Уралам".

В Сватово застреваем надолго – не так просто попасть в госпиталь, тщательно охраняемый в силу понятных причин. Тихий городок выглядит почти нетронутым – лишь на окраине несколько промышленных зданий превратились в руины. В итоге Алексей проникает внутрь и заносит коробки с лекарствами. После сразу выдвигаемся к последней точке этого дня – нас ждут в Энергодаре.

Записки отпускника, или Лето на Донбассе. Часть 1.

Записки отпускника, или Лето на Донбассе. Часть 2.

Записки отпускника, или Лето на Донбассе. Часть 4.

Продолжение следует...