"Я ни перед кем никогда не прогибалась…"

28 сентября 2018 года исполняется 100 лет со дня рождения первого Героя Социалистического труда Тюменского района Прасковьи Ивановны Макаровой.

Пожилая женщина, выйдя из крохотной баньки, поставила на лавочку тазик с бельём, с трудом выпрямившись, подслеповатыми глазами посмотрела на незнакомых людей: "Никак гости ко мне? Я вот стирку затеяла… Из газеты, говорите? Давненько меня никто не навещал, хотя ране-то отбоя не было: и фотографировали, и писали, и даже в Москву возили. Везде с музыкой да с цветами встречали – всё-таки Герой Соцтруда! А теперича все баушку забыли, никому стала не нужна. Живу одна, болею вот… Ноженьки не слушаются, поясница отнимается… Да вы проходите в избу-то, милости прошу…"

Более чем скромное убранство тесной комнаты никак не соответствовало нашему представлению о жилище прославленной труженицы, в своё время удостоенной огромной чести быть приглашённой в роскошный Георгиевский зал Кремля: круглый стол, застланный жёлтой скатертью, деревянные стулья, старинной работы шкафчик, кованый сундук с разноцветными слюдяными квадратами, железная кровать с набалдашниками…

Хозяйка, отдышавшись, присела возле печки, протянула к докрасна раскалённой заслонке озябшие ладони:

- Что о себе рассказывать-то? Так вот и живу… Всю жизнь робила, как проклятая, оттого всё и ломит теперь.

Детство её не было лёгким – впрочем, как и у большинства её сверстниц. Родилась она в многодетной семье, год спустя после того, как свершилась большевистская революция. Была старшим ребёнком в семье. Училась мало: не до того было. С тринадцати лет трудилась в поле, затем – на колхозной, а после совхозной ферме – в "Луговском" и "Плодовом". Первой её наградой стала медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.".

Немало терпения и выдержки требовалось ей, чтобы работать на ферме, где всё нужно было делать вручную: доить, убирать навоз, кормить коров. Нередко бывало, что корма не привозили, и тогда Прасковья, готовая разреветься от обиды и отчаянья, готовила своим бурёнкам "бурду". На коромысле таскала вёдра, сгибаясь от непосильной ноши. А подружки подзуживали: "Давай, Пана, работай! Работа дураков любит" (они в таких случаях отказывались кормить скотину).

Прасковья не обижалась. Глядя на своих сытых, ухоженных бурёнок, радовалась: "Мои-то эвон какие довольные. Пусть только попробуют завтра надоями не порадовать…"

Освобождалась она уже затемно. Уставшая, плелась по тропинке домой, а придя, без сил падала на кровать и мгновенно засыпала. А на зорьке – снова тропинка, ферма, бурёнки.

Тяжело было, однако могли ли селяне предполагать, что грядут ещё более суровые испытания? Началась война. Мужчин мобилизовали, остались в колхозе женщины, дети да старики. Работали буквально на износ, не жалея себя. Особенно трудно приходилось зимой и ранней весной, когда испытывали острый дефицит кормов. Бурёнки переходили на солому и воду. Донельзя истощённые, они не могли даже стоять – всё время лежали. Тем, кто смотрел знаменитый фильм "Председатель" с Михаилом Ульяновым, наверное, легче будет представить эту картину: измождённые коровы и отчаявшиеся их поднять колхозницы. Какая уж тут могла быть речь о надоях – думать надо было о том, как предотвратить падёж, сохранить поголовье. Весну ждали как никогда – с её теплом, с первой зелёной травкой.

Прасковья, хотя сил уже не оставалось, рук не опускала, допоздна возилась со скотиной: мыла, расчёсывала колтуны, выводила паразитов. О том, как после работы добраться до дому в Силкино, даже не думала – точно бы не дошла. Оставалась ночевать у подруги в Луговой. Жила, как и её подруга, надеждой на то, что проклятая война кончится и настанут светлые дни. Это придавало сил.

После войны стало немного легче. Корма на ферму завозили регулярно. Появились доильные аппараты, которые доярки встретили поначалу с недоверием и даже боязнью. Придирчиво рассмотрев колпачки, трубки, провода, наотрез отказались мучить коров. Раздосадованная бригадирша, подключая доильные аппараты, увещевала доярок: "Ну и дуры вы, бабы! Ду-ры! Да не больно будет вашим бурёнкам!.. Неужто не надоело за вымя их тискать?"

Мало-помалу на ферме начали привыкать к этому и другим новшествам: оборудовали автопоилки, подвесные дорожки. Всё это не преминуло сказаться на результатах: надои стали медленно, но верно расти. Если до войны, да и в первые послевоенные годы, Прасковья Макарова надаивала по 800– 00 килограммов молока от коровы, то позднее надои увеличились до 3000–4000 килограммов.

- А всё казалось мало! – улыбается наша собеседница, приглаживая седые пряди. – Всякий раз думала, как бы ещё увеличить показатели.

Вместе с Прасковьей Ивановной на ферме работало много молодых доярок. Одни приходили и оставались навсегда, иногда сразу после окончания школы. Макарова помогала им, учила. И многие вышли в люди. Знатной дояркой, и вожаком колхозных комсомольцев была в своё время Ирина Макарова – однофамилица Прасковьи Ивановны. Бывали и такие, что не задерживались. Таких не жалко было, – резюмировала наставница. – Наше дело любить надо, без этого толку не будет. Возьмите, к примеру, Галю Тюшнякову. Она на ферму пришла после окончания восьмилетней школы, да так и осталась. Таким, как Галина, у нас цены нет. Она и на ВДНХ была представлена (сама Прасковья Макарова четырежды была участницей ВДНХ), и депутатом районного и областного советов избиралась, была участницей зонального совещания передовиков сельского хозяйства…"

"В общем все, кто остался работать на ферме, стали опытными доярками, – продолжила собеседница. – Это мои ученицы Вера Данилова, Юля Тектышева, Зоя Чикишева… Горжусь ими".

Награды посыпались одна за другой: почётные грамоты, медали: газеты пестрили оптимистичными заголовками. В 1966-м вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении особо отличившимся труженикам сельского хозяйства страны высокого звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали "Серп и молот". Была в этом списке и доярка – операторами машинного доения их тогда ещё не называли – Прасковья Ивановна Макарова из совхоза "Луговской" Тюменской области. Она стала первой в нашем районе труженицей, удостоенной столь высокой правительственной награды. Год спустя её имя было занесено в Книгу Трудовой Славы области.

- Работали с огоньком, – продолжила наша героиня. – Не за ордена и медали, а за лучшую жизнь работали. Молодым этого, наверное, не понять. Я на ферму пришла 16-летней девчонкой. Тогда, в первые годы коллективизации, всё приходилось делать вручную. Прямо скажу, невыносимо порой было. А ведь терпели! Никто не жаловался, не хныкал. Мы понимали, что страна переживает трудности роста, что не до всего ещё дошли руки. Но мы верили, что это временные трудности и работали с энтузиазмом. Нет, нынешнему поколению этого точно не понять…

К высокой награде Прасковья Ивановна отнеслась спокойно: "Мне Героя за многолетний, добросовестный труд дали. С наших-то коров много не надоишь, как ни старайся…"

На пенсию – было это в 1974-м, – знатную доярку провожали торжественно. 33 года проработала она в колхозе. Но её живой, беспокойной натуре было невмочь сидеть без дела. Как-то пришла она на ферму навестить бывших своих бурёнок и увидела ужасающую картину: коровы едва ли не по колено в навозной жиже, неухоженные, грязные.

- Ты чего же скотину-то мучаешь?! – не скрывая раздражения, набросилась на нерадивую доярку. Взяла ведро и, набрав воды, стала мыть коров. Устроилась подменной и ещё много лет не расставалась с фермой.

О своей личной жизни Прасковья Ивановна говорила неохотно. Семья распалась буквально в один миг: муж сказал однажды что-то резкое, обидное в её адрес… Или даже ударил? – она этого не могла вспомнить. "Уходи! – оборвала она его. Сказала – как отрезала. – Одна проживу!"

Так и разошлись, она осталась с дочкой на руках. И хотя супруг пытался вернуть всё на круги своя, Прасковья была непреклонна в своём решении. Категоричная, решительная, привыкшая всегда и во всём верховодить, не отступила. В общем, всё, как в одной из любимых её песен:

Сняла решительно пиджак наброшенный,

Казаться гордою хватило сил.

Ему сказала я: "Всего хорошего…"

- Никто на меня никогда руку не поднимал и голоса не повышал, – твёрдым голосом говорила наша собеседница. – Ни перед кем не прогибалась, сама себе хозяйка…

Вот так!

Прасковья Ивановна прожила долгую жизнь. Прожила достойно, оставив о себе добрую память. Её не стало 6 апреля 2009-го: ей шёл 91-й год…

НОВОСТИ ПО ТЕМЕ "Кулаково"

comments powered by HyperComments